Жнец - Страница 97

— Перестань ты! — Успевший хлебнуть бренди Эдвард Рох откусил от кральки кровяной колбасы и, прожевав, возмутился: — Чего вы все квелые такие? Все хорошо, мы на месте. Можно расслабиться, бесы вас задери!

— Плоховато себя чувствую чего–то, — признался я. — Простыл, видать…

— Держи, — всучил мне выпивку лучник. — Бренди — вот лучшее лекарство от простуды!

— Ну, давай тогда лечиться, — шмыгнул простуженным носом Ловкач.

— Хоть один нормальный человек нашелся, — обрадовался лучник, — Пьер?

Пьер молча взял протянутый ему стакан, отошел к окну и принялся в щель ставен выглядывать на улицу.

— Какие планы, командир? — уточнил он у меня.

— Схожу… — Я залпом осушил стакан и с шумом выдохнул, чувствуя, как обжигает внутренности не шибко качественный бренди. — Схожу к связному. Там видно будет.

— Подстраховать?

— Отдыхай. — Стоило выпить, и сразу полегчало, но заложенный нос и головная боль не давали позабыть о недомогании, — Из комнаты ни ногой, пока не приду. Все ясно?

— Как скажешь…

— Так и скажу.

Я с тихим вздохом поднялся с койки, подхватил плащ и вышел в коридор. Идти никуда не хотелось: на улице было промозгло, с неба валил влажный снег, и ко всему прочему по телу растеклась неприятная ломота. Как пить дать — заболел.

Мне бы чаю горячего с медом или малиновым вареньем напиться и отлежаться, а вместо этого придется на почту тащиться. Да, именно на почту. Отослать весточку домой. Ничего важного, ничего такого, что могло бы насторожить обязательном порядке просматривавших корреспонденцию почтовых чиновников. Всех, кроме одного. Который ничего обо мне не знает. И ничего никогда не узнает. Просто увидит несколько заранее согласованных фраз и передаст весточку дальше. И тогда, если Карл Вадер еще в городе, завтра поутру он непременно придет нас навестить.

Ну а если не придет… Ничего не поделаешь, придется как–то выкручиваться самим. Главное, чтобы люди графа Нейла до связного добраться не успели.

Я с минуту постоял на крыльце таверны, затем натянул перчатки и по обледенелым ступенькам спустился в разбитую каблуками снежную кашу. Стылая сырость моментально забралась под плащ, стало на редкость неуютно, и вновь начало крутить суставы. Я только вздохнул и свернул в глухой переулок, намереваясь выйти на соседний бульвар.

Знакомый по прошлым посещениям город сейчас казался провалившимся в какую–то дурную сказку призраком себя самого. Засыпанные снегом крыши, испещренные скользкими пятнами застывших помоев дороги, сугробы на обочинах, пелена дыма над головой. Даже свети сегодня солнце, один бес, его бы почти не было видно. Еще и людей на улице никого. Попрошайки и те все до единого куда–то сгинули. Зима? Или не только в этом дело?

Тут за спиной послышались быстрые шаги, я обернулся и вполголоса выругался. Нагоняли меня двое: крепкого сложения коротышка с сучковатой палкой и тот самый лысый мордоворот, кружку которого схватил Эдвард. Оба в легоньких куртках, оба без головных уборов. А не по мою ли душу они спешат?

Так оно и оказалось.

— Кошелек гони! — выдохнув клубы пара, хрипло потребовал лысый, которому никак не удавалось успокоить сбившееся дыхание. Коротышка ничего говорить не стал и лишь поудобней перехватил дубину.

— Да ради святых! — Я выудил из–под плаща увесистый кошель и подкинул его в руке. — Разойдемся по–хорошему?

— Да, да! — облизнул губы громила. — Разойдемся. Давай сюда монеты — и проваливай.

— Пусть дубинку уберет, — кивнул я на крепыша.

— Убе… — повернулся к подельнику лысый и потому слишком поздно заметил брошенный ему в лицо мешочек с серебром.

Взвыв в голос, громила позабыл обо всем на свете, кроме пронзительной боли, и зажал ладонями рассаженный нос. Я пинком под колено подбил ему ногу и в два счета завалил на коротышку. Вот только второй грабитель оказался непрост — он ловко отскочил и замахнулся дубинкой. Сучковатая палка промелькнула перед лицом, а в следующий миг я накинул на голову потерявшему равновесие парнишке сдернутый с плеч плащ. Рывком повалил его с ног и со всего маху врезал коленом. Что–то хрустнуло, судорожно дернувшийся парень замер на снегу.

Все бы ничего, но к этому времени успел очухаться лысый.

Этот сразу выхватил из–под куртки тесак, замахнулся… и на миг зажмурился, получив в глаза мимоходом подхваченную мной из сугроба пригоршню снега. Не теряя времени, я ухватил его за руку и, дернув на себя, поставил подножку. Бугай со всего маху врезался лбом в стену дома и поплыл, а второй удар головой о каменную кладку и вовсе отправил его в забытье.

Отпустив ворот обмякшего заводилы, я отыскал затоптанный в схватке кошель, сдернул с коротышки плащ и, в голос ругаясь, зашагал по переулку. Расстроило меня не столько нападение само по себе, сколько бросавшиеся в глаза даже после чистки снегом кровавые пятна на плаще.

Ладно бы еще на изнанке, а так точно стражники прицепятся! Придется служивых стороной обходить. Вот ведь не было печали!

Но, как ни странно, никого из стражей порядка происхождение странных пятен на плаще совершенно не заинтересовало. Вроде и попадались навстречу частенько, а не прицепились ни разу. Чего–то они все как рыбы снулые. Неужто погода так действует?

В общем, обошлось без приключений. Я спокойно дошел до почты, уплатил сборы за отправку корреспонденции в Нильмару и вернулся в таверну. Горло, правда, разболелось, но это не страшно. Кружка горячего чая с медом да стаканчик бренди — и с утра буду как новенький.