Жнец - Страница 48

— Ладно, пошли…

Народу в храме оказалось всего ничего — сыграло роль выбранное Густавом время. Сейчас, за полчаса до начала службы, на скамьях чинно сидели не более дюжины прихожан. С одной стороны, затеряться среди людей у монахов не получится, с другой — заявись они в разгар проповеди, и пришлось бы иметь дело с охваченной паникой толпой. А так…

Густав скромно присел на стоявшую у самого входа скамью и закрыл глаза. Мысленно потянулся к прикованному алтарю сосуду, почувствовал переполнявшую того скверну невольно облизнул губы. Ждать стало невмоготу, темный сотник кивнул дожидавшемуся его команды монаху и направился к стоявшему у кафедры священнику.

— К стене, все к стене! — заорали у него за спиной ворвавшиеся в храм парни в полностью закрывавших лица масках. Кто–то заложил запиравший двери брус, кто–то врезал дубинкой замешкавшемуся толстяку. Пытавшемуся удрать служке надавали оплеух, но в целом монахи держали себя в руках и не порывались прямо сейчас начать жечь еретиков на кострах.

— Что вы творите?! — возмутился стоявший рядом с кафедрой для проповедей священник.

Густав без разговоров ухватил его за шею и со всего маху впечатал головой в висевшее на стене зеркало. От удара толстое стекло разлетелось вдребезги, еретик без чувств рухнул на пол. Темный сотник сорвал у него с пояса ключ, отпер дверь алтаря и прошел внутрь. Откинул дерюгу с лежавшего на каменной плите изможденного мужчины и едва сдержался, чтобы в один миг не осушить его до дна.

Вместо этого Густав заставил себя успокоиться, вытер покрывшееся испариной лицо и только потом положил ладонь на едва теплый лоб сосуда. Но и тогда торопиться не стал — пусть скверна и переполняла лежавшего на алтаре мужчину, сотнику его душа вдруг напомнила затхлый пруд. Пруд, в глубине которого вполне могла найти приют какая–нибудь холодная и скользкая мерзость.

Чутьё Густава не подвело: как только в него потекла тоненькая струйка потусторонней силы, пальцы в один миг свела безумно длинная судорога боли. Из глаз хлынули слезы, голова закружилась, но, пересилив себя, руку сотник отдергивать не стал. Невыносимая ломота добралась до локтя, потянулась к плечу, стало трудно дышать. Обитавшая в сосуде сущность одним рывком перебралась в Густава, и лишь тогда он заставил черным пламенем взвиться таившуюся в нем тьму. Попавший в ловушку бес забился, объятый пожиравшим саму его сущность огнем, но тщетно — стоило вспыхнуть наполнявшей сотника скверне, и нечистый вмиг сгорел, будто его и не было вовсе.

Густаву стало дурно, он тяжело оперся на каменную плиту и замотал головой. От диких криков извивавшегося на алтаре мужчины звенело в ушах, и кое–как собравшийся с мыслями сотник одним махом вырвал остававшуюся в сосуде скверну.

В глазах сразу же прояснилось, и Густав Сирлин невесело рассмеялся. Зачерпни он всю потустороннюю силу сразу — и сейчас оказался бы у разбитого корыта, беспомощный, как младенец. А так… так сотник остался при своем. И это давало шанс убраться из храма прежде, чем сюда заявится устроивший эту ловушку хитрец. В том, что бес дожидался именно его, Густав нисколько не сомневался.

— Уходим!

Густав Сирлин выскочил из алтаря и тут же наступил в растекшуюся вокруг тела священника лужу крови. Выругался, нагнулся проверить, рассекли шею бедолаге один из осколков зеркала или с еретиком расправились монахи, и в этот момент кто–то вышиб входную дверь.

Тяжеленные створки пролетели несколько шагов и с грохотом рухнули на каменный пол, а через поднявшиеся к потолку клубы пыли в храм неспешно прошествовал одетый в плащ и широкополую шляпу человек. Прихожане с криками кинулись прочь, вслед за ними рванулись на ходу избавившиеся от масок монахи.

Остановившийся у входа незнакомец не обратил на беглецов никакого внимания. Нет, человек смотрел лишь на темного сотника. Смотрел и улыбался.

Человек? Ну уж нет! Это пожаловал Высший!

— Рад видеть тебя в добром здравии! — кинул на скамью широкополую шляпу Виктор Арк, расстегнул пряжку плаща и повел плечами, освобождаясь от тяжелой одежды, — Просто безумно рад…

— Не могу сказать, что это взаимно, — хрустнул костяшками пальцев Густав Сирлин.

Лишись он всей своей потусторонней силы, и его участи не позавидовал бы даже опустошенный пару минут назад сосуд. А так — исход схватки вовсе не был предопределен. Вовсе нет…

— Честно говоря, до последнего момента не верил, что тебя угораздит угодить в западню. — Широко улыбаясь, Высший зашагал к кафедре.

— И хоть ты всегда был слишком предсказуемым, но сегодня превзошел самого себя.

— Старею, должно быть, — оскалился в ответ сотник и отбросил прочь щупальца пытавшейся поработить его воли.

— Не переживай, стать старой развалиной тебе точно не грозит, — усилил нажим Виктор, и в воздухе между соперниками заискрили вспыхивающие и моментально гаснущие огонечки. — Тебе стоило бы бежать. Бежать так далеко, как только сможешь…

— Спасибо за совет, но он несколько запоздал, — стиснул кулаки Густав Сирлин, пуская в ход вытянутую из сосуда силу. В храме запахло как после грозы, а плясавшие в воздухе искры превратились в мерцавшую серебром призрачную стену.

— Жнец был очень, очень недоволен убийством герцога, — покачал головой Арк и усилием воли передвинул стену к сопернику. Передвинул и, не теряя времени, шагнул вперед. — Настолько недоволен, что выбрал меня, чтобы выразить свое недовольство.

— На меня он просто зол, а вот тобой действительно недоволен, раз уподобил ищейкам Нейла, — рассмеялся сотник, чувствуя, как с шеи на спину начинает стекать тоненькая струйка пота.