Жнец - Страница 36

— Доброе утро, господин Вадер! — помахал Карлу надкушенным бутербродом сидевший на крыльце кутузки Шарль Мааре. Заведовавший тюрьмой толстяк постоянно что–то жевал, за что и получил от сослуживцев несколько весьма нелицеприятных прозвищ.

— Доброе утро, Шарль, — сглотнул слюну парень, прекрасно понимая, что до полудня выкроить время на трапезу просто–напросто нереально. — Как постояльцы?

— Сегодня спокойно. Троих только за ночь привезли. Жульё.

— Сейчас глянем, — обреченно вздохнул Карл, которому жутко не хотелось тратить свое время на подобную ерунду.

— Ты ж не завтракал, поди? — дожевал бутерброд Шарль, — Пошли перекусим.

— Некогда, — отказался писарь, уже уловивший идущий от собеседника винный дух. — Какие новости?

— Отступают, — помрачнел тюремщик, — Скоро столицу осадят.

— Вот ведь! — поежился Карл. Если уж, несмотря на помощь Стильга, армия Марны продолжает отступать, выходит, совсем дела плохи. Как бы опять бежать не пришлось. Что ж, ему не привыкать, а вот местные последнее время ходят как в воду опущенные. Поэтому и вином лечатся. Не ожидали они такого, на полуденного соседа надеялись. Да только Высших так просто не остановить…

— И не говори, — ссутулился Шарль. — Скоро и до нас докатится.

— Тебе–то что? Тюремщики всем нужны.

— Не, я не останусь. На полуночи бес знает что сейчас творится. Говорят, люди целыми хуторами пропадают, и никому никакого дела. Нет, если еретики власть возьмут, мне тут делать нечего.

— У нас поначалу тоже такое было, — кивнул Карл. — Ладно, побегу я.

Он распахнул дверь казематов и начал спускаться по каменной лестнице в подвал.

— Погодь, ключи возьму. — Шарль стряхнул с воротника крошки, засунул в рот остатки бутерброда и поспешил за парнем.

Помимо всего прочего, в обязанности Карла входило проводить предварительное дознание и решать дальнейшую судьбу арестантов. Задержанных по недоразумению — отпустить; дезертиров — под трибунал; бродяг — армейским вербовщикам или на принудительные работы; прихваченных на горячем жуликов — королевскому правосудию в Ронев или тем же вербовщикам, а особо отпетых товарищей — так и вовсе сразу на виселицу. Вроде ничего сложного, но поди разберись, кто есть кто.

Карл кивнул поздоровавшемуся с ним караульному, дождался, пока Мааре отопрет небольшую каморку, и уселся на колченогий табурет, стоявший у поцарапанного письменного стола. Шарль запалил лучину и бухнул на столешницу толстенную тюремную книгу. И уточнил:

— Я ведь тебе не нужен?

— Нет. — Вадер разжег от лучины свечи, открыл пухлый том и попросил: — Пусть заводят, чего время терять?

— И в самом деле, нечего время терять, — заметно повеселел толстяк, по долгу службы обязанный присутствовать при допросах, но всегда старавшийся от этой обязанности увильнуть. Не столько из лености, сколько из–за хронического ревматизма, обострявшегося всякий раз после долгого пребывания в холодном и сыром подвале.

С первыми двумя арестантами Карл разобрался с лету — да с ними и в самом деле все было ясно с первого взгляда. Бродяги. Одного забрали за попрошайничество, второй пытался стащить курицу. На закоренелых жуликов они не походили, а значит, вполне могли получить шанс начать зарабатывать харчи честным трудом. Например, в армии его величества. И пусть таким крутым поворотом в своей судьбе ни первый, ни второй счастливы не были, писаря это заботило меньше всего.

А вот с третьим задержанным пришлось повозиться. Этот, несомненно, выбивался из общего ряда бродяг, попрошаек и мелких жуликов. Примерно так же, как бросается в глаза наблюдательному человеку заглянувший в бордель монах. Пусть он и переоделся в мирское, но шила–то в мешке не утаишь.

— Присаживайтесь, — указал Карл вставшему перед столом высокому брюнету, добротный дублет которого оказался порван и выпачкан чем–то бурым. Кровью? Должно быть, так и есть — нос у арестанта заметно припух.

— Благодарю. — Задержанный опустился на табурет и тут же получил по почкам от стоявшего позади надзирателя.

— Руки за голову поднял, быстро! — рявкнул тюремный охранник прямо в ухо скорчившемуся от боли парню.

— Спокойней, спокойней, — попросил скрививший уголок рта писарь. Арестант симпатии у него не вызвал. Слишком физиономия смазливая. Вот девкам такой красавчик точно должен нравиться. И ведь явно не местный уроженец. — Как вас зовут?

— Мигель вон Марцони! — даже с некоторым вызовом бросил сцепивший на затылке пальцы бродяга.

— Место и год рождения?

Записывая имя арестанта в тюремную книгу, Карл намеренно упустил приставку, обозначавшую в Довласе пожалование ее обладателю рыцарского титула. На выходца из благородного сословия этот пройдоха при всей его ухоженности не походил.

— Город Кимр, что в Драгарне. Год девятьсот пятьдесят второй от Великого Собора.

— Род деятельности?

— Менестрель. Поэт и музыкант.

— Причина задержания?

— Понятия не имею, — честно глядя в глаза писарю, заявил Мигель.

— Вот как? — удивился тот. — То есть серебряные часы одного из постояльцев «Лисьей норы» оказались в вашей поклаже совершенно случайно?

— Я уже говорил, что не знаю, как они туда попали! — с нешуточным возмущением в голосе воскликнул самозваный менестрель, — Мне их подкинули!

— Мне б так подкидывали! — хохотнул стоявший позади парня надзиратель.

— Подкинули, это понятно. — Карл Вадер начал просматривать запись об обстоятельствах задержания парня. — Но зачем было устраивать драку? Пытаться сбежать? Ясно ведь, что королевское правосудие не позволит оклеветать невиновного!